Вокзал жизни и смерти

22 июня 2015

За день через зал ожидания брестского железнодорожного вокзала проходят тысячи людей. Все, кто попадает сюда, поражаются роскошным интерьерам. О трагедии, разыгравшейся здесь в первые дни войны, вообще не думается. Однако история эта если и не превосходит подвиг защитников крепости, то уж точно заслуживает отдельного рассказа. Целую неделю жаркого июня 1941-го в низких камерах подвала 41 храбрец до последнего патрона отстаивал право на свою жизнь и свободу.

С хранителем вокзального музея Саввой Шпудейко встречаемся в центре зала ожидания. Оказывается, чтобы украсить брестский вокзал, мрамор везли из всех концов Союза. Особая конструкция крыши, обилие лепнины, величественная архитектура — брестский вокзал Савва Тихонович называет историческим замком. А первоначальный облик сравнивает с крепостью. Так уж случилось: внешний вид этого здания невольно предопределил его судьбу через 55 лет.

А мы спускаемся в вокзальные подвалы. Чем глубже в подземелье, тем дальше остается грохот составов... В какой-то момент понимаешь: ты в вакууме. Вокруг ни звука, ни движения. Влажный спертый воздух. Очень низкие потолки со стальными перекрытиями — невозможно вып­рямиться. Широкие колонны из красного кирпича. Массивный каменный фундамент уходит в землю на четыре метра. Именно здесь оказались в ловушке 41 милиционер, железнодорожник и солдат. И выхода из нее было два — погибнуть или сдаться.

В ночь на 22 июня 1941 года на вокзале, как и во всем Бресте, никто и подумать не мог о войне. Савва Шпудейко рассказывает: тогда в зале ожидания было примерно сто человек. Отдыхали в ожидании поездов гражданские, спали командированные военнослужащие. Работали ресторан и буфеты. Прибывали и отправлялись поезда. И тут вдруг — вой самолетов. Выскочив на площадь перед зданием, солдаты с ужасом увидели: западная сторона неба озаряется вспышками взрывов. Уже через десять минут после нападения помощник военного комиссара Афанасий Цвыр был на вокзале. Однако враг к тому времени уже вывел из строя связь. Тогда начальник линейного отделения милиции Андрей Воробьев распорядился отправить поездом в сторону Москвы всех женщин и детей. В своих воспоминаниях рядовой милиции Антон Кулеша говорит об этом с ужасом: «Самая настоящая схватка с обезумевшими от ужаса людьми, готовыми на все, лишь бы уехать. Самая бешеная посадка в моей жизни. Поезд отошел через несколько минут, весь увешанный пассажирами, стремительно набирая скорость. Единственный поезд, вырвавшийся из горящего города на восток».

Возможно, работники станции эвакуировали бы больше людей, рассуждает Савва Тихонович. Но уже в 5 утра на путях показались немецкие автоматчики Они вели прицельный огонь по каждому, кто появлялся на полотне и перронах В это же время с юго-западной стороны к вокзалу стали приближаться немецкие мотоциклисты, а чуть позже — и бронемашины с пехотой. Защиту на этом участке взяла на себя группа отступивших летчиков и пограничников. Но задержать наступление врага удалось лишь до полудня. Затем стало понятно: немецкие солдаты уже на вокзале, здание полностью окружено. Ураганный огонь из минометов и крупнокалиберных пулеметов вынудил защитников укрыться в подвалах. В тех самых, где мы находимся сейчас.

Сложно представить, что чувствовали десятки заточенных здесь людей. Ярость? Растерянность? Горе? Любое слово покажется слишком слабым. Тех, кто не по своей воле оказался тут днем 22 июня, снаружи ждала неминуемая гибель. Вопрос заключался лишь в том, как скоро она наступит. Да, еще теплилась надежда, что нападение — всего лишь приграничный конфликт. Что основные силы вот-вот придут на помощь. Но к концу первого дня стало очевидно: это война. Военнослужащие и гражданские приняли волевое решение — защищаться до последнего, стоять на-смерть.

В одном из подвальных помещений мы набредаем на импровизированный стол из куска фанеры. Савва Тихонович шутит: мол, строители забыли разобрать свой «штаб». А я думаю: не зря забыли Наверное, похожим был штаб «подвального гарнизона» — двух групп военнослужащих и мирных жителей, объединившихся в темноте подземелья, чтобы дать отпор врагу. Здесь жизнь свела троих — начальника линейного отделения милиции Андрея Воробьева, командированного в Пружаны старшину Павла Баснева и лейтенанта Николая Шимченко. Именно им было суждено возглавить оборону брестского вокзала. Именно под их командованием десятки человек смогли продержаться в нечеловеческих условиях целую неделю.

Я обращаю внимание, что окна в подвальных камерах наглухо заложены кирпичом. Оказывается, так было не всегда. В июне 1941-го свет еще проникал сквозь них в подземелья. Кто знал, что именно эти проемы сыграют роковую роль в судьбе защитников вокзала... Савва Тихонович вновь обращается к воспоминаниям Антона Кулеши. Милиционер пишет что уже на рассвете 23 июня стали доноситься требования немецких солдат сдаться: «Выходите — и вам сохранят жизнь». А спустя день в окно бросили первую дымовую шашку. Благо ее удалось быстро потушить и ответить на атаку несколькими гранатами.

Но чем ближе была развязка, тем драматичнее становилось пребывание советских солдат в подвале. Было понятно, что от идеи взять защитников вокзала живыми гитлеровцы не откажутся. Поэтому на третий день в подземелья стали сбрасывать горящую паклю и пошел едкий газ. На четвертый — заливать водой и канализационными стоками. На пятые сутки борьбы немцы выдвинули ультиматум: либо солдаты сдаются к 20 часам того же дня, либо они будут уничтожены. В девятом часу немцы бросили в окно газовую шашку, давая понять: от своих слов не отступятся. А затем подогнали целый состав и через люки стали нагнетать в подземелья воду. Издеваясь, гитлеровцы будто бы предоставили «право выбора»: все же выйти из укрытия или захлебнуться в воде. Защитники выбрали третье — остаться верными долгу и постараться выжить.

За двое суток вода уничтожила остатки продуктов со склада ресторана. Сели батарейки в карманных фонариках. Некоторые помещения вода залила практически полностью. Бойцы буквально на ощупь искали комнаты, где еще можно было устроить высокие настилы из досок для себя и оставшихся мирных жителей. Однако 29 июня сопротивление разбилось о понимание: раз вода постоянно прибывает, долго продержаться в таких условиях не получится. Нужно искать выход из подвала.

Отыскать предполагаемые канализационные стоки в реку Мухавец не удалось. Но и сдаться солдаты не пожелали: суждено погибнуть — погибнут, но в плен не пойдут. Недалеко от замурованных шахт, которые солдаты могли принять за канализацию, Савва Шпудейко рассказывает о бывшем начальнике дистанции сигнализации Михаиле Мартыненко. В его группе решили прорывать окружение с боем. В ночь с 1 на 2 июля группа из 15 военных под командованием старшины Баснева смогла вырваться из ловушки. Вслед за ними попытку освободиться предприняли железнодорожники. Остальные покидали укрытие переодетыми, под видом рабочих.

Дойдя до темного подвального тупика, Савва Тихонович неожиданно заканчивает рассказ. По наступившей тишине понимаю: добавить больше нечего. За себя говорит судьба каждого из четырех десятков бойцов. Кто-то из них попал в плен. Кого-то расстреляли. Кто-то дошел до своих и погиб под Сталинградом и Варшавой. Кого-то убили в дни героической обороны вокзала. Были и те, кому вырваться из подвального ада не удалось, — их останки нашли лишь в 1950-х. А вы­живших осталось только двое.

Кто-то пожмет плечами: а стоило ли? Через несколько дней после атаки на Брест гитлеровцы уже на высокой скорости рвались к Минску. Сопротивление было бесполезным, а смерть была лишь вопросом времени. Однако хочется верить, что такие разные судьбы, такие страшные финалы не зря объединяет одна добровольная жертва. Через свой подвиг и смерть бойцы подали пример огромной, на миг растерявшейся стране: не бойтесь их. Сражайтесь до последнего и выполняйте свой воинский долг. Победа все равно будет за нами — живыми или мертвыми.

Артем Кирьянов

20.06.2015